Общественное устройство

История — это ведь не то, что случилось. История — это всего лишь то, что рассказывают нам историки. Были-де тенденции, планы, развитие, экспансия, торжество демократии; перед нами гобелен, поток событий, сложное повествование, связное, объяснимое. Один изящный сюжет влечет за собой другой.

То, что зовётся религией, или по крайней мере организованной религией в Индии и повсеместно, приводит меня в негодование, я осуждаю это явление и желал бы, чтобы от него не осталось и следа. Почти всегда ему сопутствуют слепая вера и реакционизм, догматизм и ханжество, предрассудки, эксплуатация и защита личных выгод.

Чернь считает религию истиной, мудрец — ложью, правитель — полезным изобретением.

Жертвы политики исчисляются тысячами, религии — десятками тысяч.

Экономика как суть жизни — это смертельная болезнь, потому что неограниченный рост ее не подходит ограниченному миру. Все великие учители человечества внушали людям, что экономика не должна, составлять суть жизни; и сегодня совершенно очевидно, что она не может быть таковой. И если возникнет желание более подробно описать эту смертельную болезнь, то можно сказать, что она похожа на наркоманию или алкоголизм. И не столь уж важно, в какой именно форме проявляется эта пагубная привычка, чего в ней больше — эгоизма или альтруизма, и удовлетворяется ли она откровенно материалистическим путем или находит для этого какие-то другие, более утонченные — художественные, научные или культурные — способы. Яд останется ядом даже в блестящей упаковке… Но если пренебрегают духовной культурой, внутренней культурой Человека, то такой ориентации больше соответствует эгоизм (примером его может служить капиталистическое общество), а не любовь к ближнему.

Если ты видишь несправедливость, ты смотришь в кривое зеркало.

Потребитель — это вечный младенец, требующий соски.

Кто-то сказал, что в истории ему наиболее интересны те эпохи, когда рушится мир, потому что это означает рождение чего-то нового.

Людям нужна хорошая власть, такая, которой не стыдно подчиняться.

История — вовсе не ложь победителей. Это память выживших, из которых большинство не относится ни к победителям, ни к побежденным.

В обществе будущего на первом месте должны быть люди: этим оно будет отличаться от машинного века, забывшего о человечности.