Что должно произойти, где та грань, достигнув которой не только обычный человек, но даже самый закоренелый преступник, готов вдруг вспомнить о морали и чести, или вообще заговорить о нравственности? Ответ тут напрашивается только один – когда его действия направлены против него самого, когда он сам становится жертвой.